Все события и персонажи, описанные в книге, являются вымыслом автора, любые совпадения с реальными людьми и торговыми марками — случайны.
Ежедневно в Китае пропадает две тысячи сто человек, это приблизительно восемьдесят восемь каждый час. Можно сказать, что за минуту один или два чжунго растворяются в неизвестности. Люди просто выходят из дома, едут на работу или возвращаются домой, затем выключают свой телефон и исчезают, словно, их никогда и не было.
Подобные события происходят и в других странах, но в поднебесной, где проживает около полутора миллиарда человек, вести расследования особенно сложно. Разыскивать потерявшегося среди такого количества людей все равно, что искать иголку в стоге сена.
К тому же, китайская полиция не так многочисленна, как это может показаться на первый взгляд. Да, стражей порядка больше полутора миллиона, но если пересчитать их на душу населения, то получится всего сто двадцать сотрудников на сто тысяч гражданских. Средний показатель в мире значительно выше, например, в таких странах, как США или Россия, он составляет 270 и 738 полицейских соответственно.
Иными словами, китайская полиция должна быть очень эффективна и сосредоточена, в первую очередь, на борьбе с преступностью, а не расследовать историй, близкие к «секретным материалам». И, тем не менее, даже при дефиците ресурсов, дела об исчезновениях людей не пускаются на самотёк. Подтверждение тому — лейтенант Вэйдун Хан, детектив криминального одела провинции Хубэй, со штаб квартирой, расположенной в административном центре Ухань. Опытный, во всех смыслах, полицейский, лично занимается поиском людей.
Вот уже более десяти лет он и его коллеги делают все, чтобы не придать забвению тех, кто по каким-то причинам исчез из нашего поля зрения. Как правило…. Нет, лучше сказать: часто, исчезновение людей имеет весьма объективные, земные и даже банальные причины. Например, ссора с близкими, конфликты на работе, даже любовные истории, а иногда и циничное преступление, маскируемое под таинственное исчезновение. Когда находится тело жертвы, все становится на свои места. И все же, есть не маленький ряд случаев, которые не объясняет ни дедукция, ни логика, ни криминалистика.
В последние годы в Китае введена в эксплуатацию и широко применяется система видеонаблюдения «Зоркий глаз». В мире неоднозначно относятся к ее появлению. Существует множество толков и слухов, якобы, что это инструмент контроля и подавления инакомыслящих, но даже оппоненты солидарны в том, что «Зоркий глаз» работает. А значит, с его помощью можно находить пропавших людей и преступников. В 2019 году при помощи системы видеонаблюдения было задержано рекордное количество лиц, находящихся в розыске, сто семьдесят тысяч из двухсот сорока. К сожалению, разразившаяся пандемия внесла коррективы. Ношение масок уменьшило эффективность распознавания лиц, а определить личность по походке, не всегда возможно. И, все же, работа продолжилась. В 2020 году Вэйдун Хан получил рапорт о задержании женщины, идентифицированной как Мейли Юн, профессора пекинского университета, пропавшей восемь месяцев назад.
Мей попала в систему, как правонарушитель. Она раздавала рекламные материалы вместе с адептами Фалуньгун и была задержана за нарушение общественного порядка, но в полицейском участке стала вести себя странно и скрывала свое настоящее имя. Все-таки система распознавания лиц не имеет сто процентной точности, чего не скажешь о дактилоскопии. Тут уже отпираться было бесполезно, и тогда Мейли Юн впала в ступор. Она перестала давать показания и только тихо бубнила под нос: «Что же я натворила!?»
Полицейские оставили Мейли Юн под стражей, рапорт был направлен в отдел пропавших без вести, и, как уже сказано, выше Вэйдун Хан его получил.
Перед полицейским стояла необычная задача. Он привык расследовать исчезновение людей, а тут получалось, будто Мейли Юн появилась. Да, она пропала почти год назад, но почему женщина не хочет вернуться к своей прежней жизни? Кафедра физики в столичном университете, блестящая научная карьера, профессор в тридцать пять, высшая академическая награда, присуждаемая Государственным советом — «Тысяча талантов». И вдруг…. Стремительное падение социального рейтинга, восемь месяцев неизвестности, и расклеивание плакатов с последователями Фалуньгун.
Вэйдун Хан привык не делать поспешных выводов, но на этот раз, познакомившись с историей Мейли Юн, поддался искушению и сразу предположил, будто женщина обезумела. Сошла с ума вследствие сильного перенапряжения. Да, и не мудрено, думать о тайнах мироздания двадцать четыре часа на семь. Без выходных, отпуска, родных и даже друзей. Все это Вэйдун Хан прочел в деле Мейли Юн между строк. Про друзей там, разумеется, ничего не было. Но в розыск профессора заявило руководство университета, а это не правильно.
Сделав первую ошибку, Вэйдун Хан не избежал и второй. Он начал расследование с конца и сфокусировал внимание на деятельности Мейли Юн в религиозной организации. Фалуньгун или Фалунь Дафа — это система самосовершенствования, основанная на повышении нравственности по принципам Истина, Доброта, Терпение, включающая пять комплексов медитативных упражнений. Среди обывателей считается, будто Фалуньгун представляет опасность для идеологии Коммунистической партии и именно поэтому, последователи учения преследуются полицией. Разумеется, всё не так. Как и любое обоюдоострое оружие, Фалуньгун могло использоваться внешними противниками и мировыми конкурентами Китая. Подобно беспорядкам в Шанхае, учение проросло в хорошо удобренной почве, над которой, словно тонкий аромат, витал британский акцент. Мейли Юн, а Вэйдун Хан пока не знал другого имени подозреваемой, поэтому даже мысленно называл ее так, могла оказаться в среде Фалуньгун не случайно. В сочетании с историей об исчезновении профессора, это могло значить, что кто-то воспользовался ее личностью.
Впрочем, версия находилась вне логики. Потому что внедрение резидента предполагало отводить от него подозрения, не возбуждать интерес, а Мейли Юн числилась, как пропавшая без вести, то есть находилась в фокусе внимания полиции. К тому же, как человек мог присвоить себе чужие биометрические данные? Вэйдун Хан не являлся специалистом в области высоких технологий, но даже его скромные познания этого не допускали.
Первая встреча с Мейли Юн состоялась лишь на третьи сутки после ее задержания. Допрос проходил в узком кабинете, где невозможно соблюсти социальную дистанцию. Полицейский был в медицинской маске, заключенным она не полагалась. Мей уже ничем не отличалась от своих сокамерниц, по меньшей мере, внешне. Хотя Вэйдун Хан отметил осанку женщины, даже легкую грацию, никак не сочетаемую ни с заключенными, ни с книжными червями, коими считал преподавателей высшей школы.
Перед визитом в полицейское управление Вэйдун Хан все же поинтересовался деятельностью Мейли Юн в университете и прочел заголовки ее научных работ. Только заголовки, потому что уже через несколько минут, не смог вспомнить даже их.
Теоретическая физика в его понимании граничила с шарлатанством, где государственные деньги тратились на необоснованно дорогие исследования, а чтобы их оправдать, они украшались различными непонятными словами, например, амбивалентность или бифуркация.
Как считал сам Вэйдун Хан, он пользовался очень простым и надежным методом дознания. Сам он его не изобретал, а почерпнул из криминалистики, но стоило только с ним познакомиться, Вэйдун Хана поразила первобытная красота и простота, а, следовательно, надежность дедукции. Назывался метод: «Поиск слона в Африке».
Сам по себе слон довольно крупное животное, но если сравнить его с Африкой, то найти там слона не так-то просто. Чтобы это сделать, Африка делится на две части. В одной части слон есть, в другой его быть не должно. Исключается половина, в которой слона нет, а оставшаяся — снова делится пополам. И так до тех пор, пока размеры Африки не будут сопоставимы с размерами животного. Изначально может показаться, что деление будет бесконечно долгим, но даже грубые математические подсчеты показывают: Африку можно разделить всего на шестнадцать слонов, что уж говорить о преступниках, хитрость и лукавство которых имеет гораздо более скромные размеры.
— Ваше имя с рождения Мейли Юн? — задал первый вопрос Вэйдун Хан. И не дожидаясь ответа, добавил: Вы проживали в Пекине в 2019 году? Работали в университете имени Кавали?
Тем самым Вэйдун Хан разделил Африку на две равные части, в одной из которых Мейли Юн была исчезнувшим пекинским профессором, а в другой — совершенно иной женщиной, посягнувшей на личность Мейли Юн.
Многих сбивал метод Вэйдун Хана, который задавал главный вопрос в самом начале допроса. Образ следователя, глубоко засевший в голове обывателя — это лейтенант Коломбо, втирающийся в доверие подозреваемого и подходящий мягко издалека. Вэйдун Хан же лез напролом и это обескураживало.
— Я действительно служила в Бэйде, — ответила женщина.
Она говорила значительно ниже, нежели ожидал Вэйдун Хан. Мейли Юн выглядела хрупкой даже воздушной, но женщина не пищала дискантом, и полицейский мысленно поставил плюсик, признав, что у нее голос преподавателя.
— Меня звали и продолжают называть Мейли Юн, — сказала она, — в 2019 году я была в Пекине. После чего отправилась в путешествие, где и нахожусь до сих пор.
— Неудачное время для перемещения по стране, — заметил Вэйдун Хан. — Пандемия не лучший повод для поездок.
— Это верно, — согласилась женщина, — но мне необходимо было уехать.
— Почему? Объясните, — Вэйдун Хан пристально смотрел на женщину.
Вопрос был простой, и полицейский имел право задать его. Но женщина мягко отвела взгляд.
— Я не могу на него ответить, — сказала она.
Вэйдун Хан, внимательно следивший за ее мимикой, догадался, что женщина лжет. Его допрос продолжался всего пару минут, а он уже нашел четкие поведенческие маркеры.
Большинство людей боятся лгать, говоря неправду, они инстинктивно прикрывают рот, чешут нос или, как Мейли Юн, отводят глаза. Хлопают ресницами в надежде, что не увидят мир, в котором они говорят неправду. Чем больше человек нервничает, тем меньше он контролируют свое тело, которое всегда говорит правду.
— Почему же вы исчезли, не предупредив коллег? — спросил Вэйдун Хан. — Ведь это было жестоко по отношению к ним и к руководству университета.
Полицейский намеренно наступал на больной мозоль Мейли Юн.
— Я не подумала о последствиях, — сказала женщина, вновь опустив ресницы. — Теперь мне стыдно.
— Простите, не понимаю, — сказал Вэйдун Хан. — Профессор Мейли Юн была образцовым учителем, примером для своих учеников. В университете дали положительные отзывы и характеристики, которые говорят, что высокий моральный уровень и ответственность присущи вам. И в то же время вы оставляете преподавательскую деятельность, как это понимать?
— Все мы совершаем ошибки, — после паузы сказала Мейли Юн. — Она посмотрела мимо Вэйдун Хана влево и вверх, готовя словесную конструкцию. А точнее, моделируя, какую реакцию вызовет ее ответ у полицейского. Грубо говоря, она выбирала самый безопасный вариант, а это значит, что Вэйдун Хан уже загнал подозреваемую в угол. Женщина не хочет отвечать, следовательно: правдивый ответ разделил бы Африку так, что Мейли Юн оказалась преступником или, по меньшей мере, правонарушителем.
Что же такого может скрывать женщина, если выглядеть безответственной для нее меньшее из зол?
«На эту мозоль нужно наступать чаще», — про себя сказал Вэйдун Хан.
— Вы не хотите вернуться? — спросил он. — Все-таки кафедра в столичном вузе дорогого стоит.
— Это нужно было делать сразу, — ответила Мейли Юн. — Сейчас будут очень тяжелые последствия, но да, я хочу вернуться со временем.
Вэйдун Хан представил зайца, бегущего по снегу и путающего след. В жизни он этого никогда не видел, но словесные следы Мейли Юн рисовали такой образ.
«Путает, путает, путает. Зачем»?
— Хорошо, — согласился полицейский, — давайте разберем вашу текущую ситуацию. — Вы же наверняка знаете, что «Исследовательская ассоциация Фалунь Дафа» не зарегистрирована на территории Китая, ее деятельность незаконна. Более того, статья 300 уголовного кодекса Китайской Народной Республики гласит: «Препятствование исполнению государственных и административных законов путем создания и использования организаций сектантского и еретического характера. Наказывается лишением свободы на срок от 3 до 7 лет; при особо отягчающих обстоятельствах — свыше семи лет.
Мейли Юн побледнела. Ее губы сжались, и она тихо прошептала:
— У меня нет семи лет, даже трех.
— Что это значит? — Спросил Вэйдун Хан. — Вы больны?
— Нет, — ответила женщина, — но я не могу отсутствовать так долго, мне необходимо вернуться домой.
— Вам не кажется, что сейчас себе противоречите? То вы собираетесь возвращаться со временем, то вдруг куда-то заторопились.
— Нет, — покачала головой Мейли Юн, — я этого сделать не могу, потому что пока не готова. Но возвращение — моя главная цель.
— Лю-бо-пытно, — растянул Вэйдун Хан, — и каков ваш план?
— Совершенствовать себя духовно, — спокойно ответила женщина.
Но Вэйдун Хан не сдержался и прыснул смешком:
— В Файлунь Дафа?
— Как я уже сказала, все мы делаем ошибки. Но иногда мы их вынуждены совершать.
— Что вы имеете в виду, расшифруйте? — Полицейского стала раздражать словесная паутина. Она, как будто неприятно прилипала к лицу. Ответы, в которых не было смысла, только желание скрыть истину.
— Вам когда-нибудь приходилось пробивать колесо в машине без домкрата?
— Нет, — коротко ответил Вэйдун Хан.
— Представьте себе такую ситуацию, — предложила Мейли Юн. — Вы можете поменять колесо, например, заехав на бордюр.
— Или, вызвав эвакуатор, — возразил полицейский.
— Мы сейчас разбираем гипотетическую ситуацию, в которой нет телефонов и прохожих. Вам придется решить квест в нарисованных условиях. Перед вами выбор: поменять колесо и двигаться дальше или застрять на дороге навсегда. Все же существует вероятность, что вас могут застать блюстители порядка, которым не понравится, что наезжают на бордюр. И они выпишут штраф, который вам нечем оплатить, и, скорее всего, вас арестуют.
— Б-р-р, — фыркнул Вэйдун Хан.
— Я всего лишь хочу сказать, — продолжила Мейли Юн, — что меняла колесо, и в данной ситуации оказалась из-за стечения обстоятельств, а не умышленно.
— Вас кто-то заставил прийти в Фалуньгун?
— Нет, — покачала головой Мейли Юн. — Но меня просили участвовать в раздаче брошюр, иначе я не смогла бы практиковать упражнения.
— А зачем вам это? — не выдержал Вэйдун Хан.
— Вы спрашиваете так, как будто не знаете, что происходит за этими стенами. Люди заперты по своим квартирам, словно животные в клетках. Им страшно, и они ждут помощи, которая не всегда приходит вовремя.
Я практиковала медитативную гимнастику, способную усилить иммунитет, помочь прийти в гармонию с миром и самим собой. Все чего я хотела — оказать поддержку тем, кто в этом нуждается.
Будь вы европейцем, может быть, мне и потребовалось бы разъяснять принципы Цигун, но мы с вами разговариваем на китайском, выросли в одной культуре, поэтому это будет избыточно.
В китайском языке слово Ци-гун состоит из двух иероглифов. Первый означает жизненная энергия «Ци», второй — Гун: «изучение» или «совершенствование». Мы никогда не задумываемся над смыслом этих иероглифов, потому что для нас он слишком прост. Как, например, слово «выбор». А что для вас означает слово «выбор»?
Вэйдун Хан чмокнул языком.
— Это когда я выбираю курицу или рыбу.
— Понятно, — согласилась женщина, — когда вы идете, то перемещаетесь в пространстве, преодолеваете расстояние из точки «А» в точку «Б». При этом вы тратите энергию и время. Так можно описать слово «Идти», но что такое выбор?
— Я получаю курицу или рыбу, — продолжая раздражаться, ответил Вэйдун Хан.
— Вовсе нет, курицу или рыбу вы получаете позже, и это никак не меняет вашу жизнь. Но вот когда вы делаете выбор, меняется реальность.
Вэйдун Хан криво улыбнулся, но под маской женщина этого не заметила.
— Я могла бы рассказать вам все от начала до конца, но это займет время.
— У меня много работы, — согласился Вэйдун Хан, слушать длинные истории в мои планы не входило. Поэтому ограничимся рассказом о Фалуньгун.
— В Пекине находится институт Цигун. Есть различные школы и ответвления, раздел Ушу, Йоги, боевых искусств и единоборств. Все это настолько сложно и разнообразно, что не может быть изучено за целую жизнь. Преимущество Фалуньгун в ее простоте. Всего пять упражнений, которыми легко овладеть.
— Хочу заметить, — прервал женщину Вэйдун Хан, — что адептов Фалуньгун стали преследовать после многочисленных смертей и ритуальных самоубийств.
— Это у вас, — сказала Мейли Юн и осеклась.
— А у вас? — спросил Вэйдун Хан, в очередной раз мысленно поделив Африку.
— Простите меня, я оговорилась, — склонив голову, произнесла Мейли Юн. — Я — ученый и не могу принять на веру то, что не в состоянии проверить или увидеть собственными глазами. Но я не должна была проявить неуважение к вашим словам.
— Скажите, — сменил тему Вэйдун Хан, — то над чем вы работали в Бейде, относится к духовным практикам? Ваше путешествие имеет отношение к вашим профессиональным изысканиям?
Вэйдун Хан еще не знал, что этим вопросом окончательно заманил Мейли Юн в смысловую ловушку. Но потому, как растерялась женщина, понял, что нащупал нечто важное.
— Я не могу вам ответить, — сказала Мейли Юн, — так как связана договором о не разглашении. И мое руководство будет недовольно.
— То самое, которое вы бросили и сбежали? — усмехнулся полицейский.
— В каком-то смысле, — осторожно сказала Мейли Юн, — это не мое руководство.
«Ну, вот и кончилась Африка», — с облегчением подумал Вэйдун Хан. — «Подозреваемая сама призналась, что работает на внешних врагов».
— Я отправилась в путешествие по заданию Центрального Комитета КПК, – неожиданно добавила женщина.
* * *
Вэйдун Хан где-то прочел, что даже в самых запутанных и загадочных делах, в которых существует множество объяснений происходящего, выбирается наиболее простая из версий. Как правило, а статистика в данном случае безжалостна, сложные дела имеют простые и даже банальные объяснения. То же самое можно отнести к фокусам. Перед нами разыгрывают спектакль, шоу, а потом оказывается, что престидижитатор прятал скомканную бумажку между пальцами рук.
Вот и история с Мейли Юн оказалась очередным происшествием городской сумасшедшей. Ну что же — бывает. Придется передать женщину в руки медиков и забыть это дело.
Нет, но какова бестия: «Я отправилась в путешествие по заданию ЦК КПК, слетала на Марс и потеряла карманный телепортатор». Последние фразы Вэйдун Хан придумал, но они были в духе признания Мейли Юн.
У Вэйдун Хана осталось обещание, которое он дал Мейли Юн в припадке веселья. Профессор сумела рассмешить полицейского своим признанием. Она назвала пароль, который Вэйдун Хан должен сообщить некоторым членам совета безопасности ЦК, и они, якобы, подтвердят миссию Мейли Юн.
Разумеется, никто не подпустит провинциального полицейского в период пандемии к членам ЦК, но мы живем в век коммуникаций, и отправить запрос по электронной почте совсем не сложно.
Вэйдун Хан сделал это и тут же забыл. Он не ожидал ответа, и, уж тем более, не связал с вызовом к руководству управления.
Пожалуй, впервые Вэйдун Хан лицезрел свое высшее руководство тет-а-тет, поэтому бледный вид комиссара первого класса Бао Муна принял за его обычное состояние. Загорать государственному чиновнику было некогда: на улицах свирепствует пандемия, полиция занимается черти чем, буквально затыкая дыры общественной безопасности, а тут его подчиненный вздумал…. Да как ему это в голову пришло — шантажировать членов ЦК КПК?
На вопрос Бао Муна, где он раздобыл отправленные сведения, полицейский долго не отвечал. Рассказать о том, что сошедший с ума профессор поделилась с ним в приватной беседе, было все равно, что самому сойти за умалишенного. Тогда Вэйдун Хан поступил более дипломатично. Он сделал вид, будто обладает информацией большей, нежели его непосредственное руководство.
— Фразы, отправленные по электронной почте, были получены от подозреваемой Мейли Юн, — доложил мужчина. — Я посчитал правильным известить высшее руководство КПК об источнике утечки персональных данных.
Рассуждения Вэйдун Хана были довольно просты. Раз речь идет о шантаже, значит украдены персональные данные. Личные они или служебные — разницы нет. В любом случае, информация из не публичного пространства. Но раз она приватная, следовательно, и фразы, сказанные Мейли Юн — некий шифр. Например, «зеленый платок Чён». Что может означать? Или «старая прачечная Ли»? Вырванные из контекста эти предложения ничего не обозначали, и, по всей вероятности, Бао Мун их тоже не понимал. Однако, если сделать возмущенный вид и надуть щеки, может показаться, будто Вэйдун Хан в курсе того, что имела ввиду профессор Юн.
— С этой минуты, — устало приказал Бао Мун, — вы передаете свои незавершенные дела коллегам. Занимаетесь только Мейли Юн. Ваша главная задача: выяснить, как и при каких обстоятельствах женщина получила доступ к этим фразам. Докладываете непосредственно мне, ни с кем дело не обсуждаете, с Мейли Юн не спускаете глаз. Если нужно, спите с ней в одной камере, потребуется — в одной постели. Это понятно?
— Так точно, господин комиссар, — отрапортовал Вэйдун Хан.
Его накрыло сильнейшее дежавю, будто это уже происходило ранее. Секунду порассуждав, полицейский понял, он всего лишь вспомнил фразу Мейли Юн: «Когда вы получаете курицу или рыбу, это никак не влияет на жизнь. Реальность меняется, когда вы делаете выбор».
В действительности визит к руководству управления ничего изменить не мог. И действия начальства, и его собственные были предопределены в тот момент, когда Вэйдун Хан отправил фразы по электронной почте. Или нет, еще раньше. Когда Мейли Юн произнесла их вслух. Но, тогда получалось, что Вэйдун Хан не сделал никакого выбора. Все спланировала и воплотила в жизнь находящаяся под стражей хрупкая женщина.
Может, кого-то такой вывод и расстроил бы, но только не Вэйдун Хана. Он уже обладал большим полицейским опытом и прекрасно понимал, если подозреваемый пытается манипулировать следователем, то, скорее всего, повезло последнему.
Манипуляция — это хлебные крошки, которые один человек старательно рассыпает, для другого. Логично предположить, что у такого следа должен быть вектор, распознав который, можно понять, чего же хочет подозреваемый. Это он, Вэйдун Хан, может скрывать свои истинные мотивы, а Мейли Юн — нет.
Впрочем, прежде чем задавать вопрос: «Что на самом деле хочет Мейли Юн»? Необходимо удостовериться, а вменяема ли она? Сумасшедшие выглядят и ведут себя странно, но иногда оказываются очень образованными и рассудительными людьми, которым не откажешь ни в логике, ни в интеллекте.
Беда больного заключается в том, что он находится в своем, придуманном мире, где летают единороги, а на выборах голосуют инопланетяне.
Вэйдун Хан задумался: «Можно ли хоть в чем то упрекнуть Мейли Юн? Что выходит за пределы здравого смысла в ее рассказе?»
Вэйдун Хан не нашел ответ и решил, что узнает это у самой подозреваемой.
Как уже стало традицией, он задал главный вопрос с порога:
— Как вы получили сведения, которые сообщили мне при нашей встрече?
— Надо же, — удивилась Мейли Юн, — я, признаться, не была уверена, что это сработает.
Женщина находилась в приподнятом настроении, и сразу было заметно, что повторный визит Вэйдун Хана ее радовал.
— Вы каким-то образом похитили их? — продолжил допрос полицейский.
— Что вы, — махнула рукой Мейли Юн, — фразы мне продиктовали сами члены ЦК. Правда, и тогда, и теперь я не понимаю их смысла, но, по большому счету, в этом нет необходимости.
Понимаете, лейтенант Хан, у каждого человека имеется скелет в шкафу, случай или событие, которое оставило детскую травму, шок, просто яркое впечатление. Что-то незабываемое и, в то же время, скрытое от окружающих.
— Не понимаю, — искренне признался Вэйдун Хан.
— Всё же очень просто, — продолжила Мэй, — если вам нужно узнать человека, которого вы видели одну минуту, а в следующий раз встретите лет через пятьдесят, то самым надежным будет — сообщить ему какой-либо детский секрет. Нечто, что знаете только вы и в целом мире больше никто. Когда вам о нем напомнят, даже спустя продолжительное время, вы поймете, что сами рассказали его. А если такими случаями поделятся несколько уважаемых мужей, ну, тут выводы можете делать самостоятельно.
— Почему же люди, получившие послание, не помнят вас? Ведь для того, чтобы откровенничать, пусть даже в завуалированном виде, необходимы веские основания.
— Они у меня были, — сказала Мейли Юн, — я и для вас их приберегла. Но члены ЦК не совсем те люди, с которыми я общалась. Это, как бы вам сказать, их копии.
Определение не совсем точное, понимаю, но я не знаю, как это выразить бытовым языком.
— А за что мне такая честь? — уточнил Вэйдун Хан.
— Я, — сделав паузу, ответила Мейли Юн, — Очень нуждаюсь в вашей помощи. И должна признать, что никто другой мне помочь не сможет.
«Хм», — подумал Вэйдун Хан, — «А ведь она расставляет ловушку. Если я расскажу, пусть даже комиссару Бао Муну, о том, что фразы ей сообщили копии членов ЦК, с карьерой детектива можно попрощаться. Однако неизвестно, чего еще захочет эта женщина. Необдуманными действиями можно подставить себя гораздо сильней. С другой стороны, пока все находится под контролем, я могу обещать, ничего не делать, а тем временем добывать нужные сведения».
— У вас, лейтенант Хан, должен возникнуть вопрос: Для чего члены ЦК собирались узнать меня? Зачем такие сложности, и в чем заключена моя миссия?
При нашей первой встрече я сказала, что не могу раскрыть причины отъезда. Так или иначе, но мне придется вам довериться и рассказать всё. Единственная причина, по которой я не стану этого делать сразу — вы сами. То, что вам предстоит узнать, может и, скорее всего, шокирует, покажется бредом или фантастикой. Но я предъявлю необходимые доказательства, даже обучу вас пользоваться приобретенными знаниями. Попрошу лишь об одном: запастись терпением и выслушать мою историю от начала и до конца.
Когда в вашем сознании сложится целостная картина мира, вы примите мой рассказ, как нечто само собой разумеющееся. Увы, для этого мне потребуется разъяснить принципы квантования, основные понятия в физике и математике.
— С математикой у меня все хорошо, — заметил Вэйдун Хан.
— Полагаю, что и с физикой будет не плохо, — поддержала Мейли Юн. — Вы — детектив, используете в своей работе логические построения, скорее всего, не даете чувствам доминировать над разумом, а это превосходная среда.
К сожалению, мне придется начать с квантовой физики, а она не предназначена для человеческого восприятия. Есть даже расхожая фраза: «Если вы думаете, будто понимаете квантовую физику, значит вы ее не понимаете».
Однако отчаиваться не стоит. Однажды я уже умудрилась объяснить это политсовету, а там слушатели были еще те. В какой-то момент я поняла, как рискую, и была готова поверить, что меня, в конце концов, казнят. Но, как видите, все обошлось. Вы же человек заинтересованный и, мне кажется, окажетесь прилежным учеником.
Последняя фраза Вэйдун Хану не понравилась. Мейли Юн явно смещала фокус зрения с происходящего. Она больше не чувствовала себя заключенной, а полицейский больше не был следователем.
— Мы не друзья, — сказал Вэйдун Хан. — Но, я вас выслушаю.
— Прекрасно, — улыбнулась Мейли Юн, — тогда не станем терять время.
|
|
