|
Глава 4
Откровенно говоря, я сам не знаю почему. Может, доводы Садовника мне показались убедительными, а может во мне сидит банальное упрямство и желание идти до конца. Но спустя два месяца я купил абонемент в стрелковый клуб, с удивлением обнаружив, что занятие это далеко не дешевое. На самом деле мы редко задумываемся, сколько стоит СПА, фитнес или горные лыжи. Есть занятия, к которым я равнодушен, и меня всегда поражали люди, готовые выбросить немаленькие суммы на глупые развлечения. Глупые, разумеется, с моей точки зрения. В молодости я увлекался парашютными прыжками и, наверняка, в глазах окружающих так же выглядел странно, но авиация есть авиация, и то, что час работы вертолета стоит немалых денег, принять можно, но почему час пулевой стрельбы стоит как минимальная зарплата? Мне до сих пор непонятно.
Так или иначе, я начал занятия с тренером. И как самоуверенный в себе мужчина сразу попросил беретту, вспомнив, что это любимый пистолет Джеймса Бонда. Тренер посмотрел на меня с недоверием, но переубеждать не стал. Беретта была тяжелым, неудобным оружием, стрелять из которого оказалось совсем не просто. Кое-как я освоил пистолет и к концу второй тренировки провел первый опыт со стрельбой вслепую.
Суть опыта заключалась в том, чтобы поразить цель закрыв глаза. Под очками это совершенно незаметно, но, очевидно, тренер что-то заподозрил и напрягся, когда я стал палить в белый свет как в копеечку.
Женя, так звали моего тренера, стал задавать разные провокационные вопросы: чем меня привлекла пулевая стрельба? не случилось ли чего в моей жизни? не испытываю ли денежных затруднений? И тому подобное.
Откровенно говоря, расспросы меня очень отвлекали. Сам я еще толком не знал, что ищу, и долго не мог сосредоточиться на выстреле. В конце концов я сказал, что пробую новую технику стрельбы в темноте, отчего вызвал еще большее беспокойство.
Дело в том, что стрельбище посещало три типа людей: работники силовых структур, бизнесмены и бандиты.
Силовики любили оружие и всячески подчеркивали свою брутальность. Они хвастались перед коллегами и подругами виртуозным владением оружием и предпочитали крупный калибр. Как я успел заметить, с женами на стрельбище никто не приезжал. При клубе был ресторан и гостиничный комплекс, где можно было отметить победу, а в случае необходимости, и остаться на ночь.
Бизнесмены работали по той же программе, правда их не интересовало поражение цели и тяжелое вооружение. Им было достаточно шума и порохового запаха. В ресторане они отмечали участие, а на ночь оставались почти всегда. В отличие от бандитов, всегда уезжавших из клуба. Последние лишь отрабатывали свои преступные навыки, экономя на закусках и боеприпасах.
Понятно, что меня приписали в последнюю группу. А так как стрелковый клуб был еще и площадкой общения всех вышеперечисленных категорий стрелков, я очень быстро привлек внимание силовиков и бандитов.
Первые увидели во мне потенциального преступника, вторые — конкурента. И тем и другим я очень не понравился. Разумеется, это была моя ошибка, и стоило бы догадаться, что клуб — очень своеобразное место, но к тому времени, когда я во всем разобрался, было уже поздно. Завсегдатаи уже составили обо мне мнение, а разговоры о научных экспериментах только укрепили бы их в подозрениях.
Я совершил ряд ошибок, которые сразу же бросились в глаза. Во-первых, приезжал на своем фирменном микроавтобусе, с надписями интернет-магазина на бортах и бампере. Зачем это было нужно, сейчас уже вспомнить не могу. Может, не хотел, чтобы Кристина ревновала, а может была другая причина, о которой позабыл. Но автомобиль разительно выделялся на стоянке среди джипов и спортивных седанов. По какой-то странной логике большинство стрелков решило, что автомобиль куплен мной, чтобы оставаться незаметным. Да, вот такая странная логика у людей, определяющих статус человека по автомобилю.
Во-вторых, мои тренировки начинались рано утром. Я никогда не пил алкоголь, а после стрельбы выпивал чашечку кофе, что в среде бандитов вызвало недоумение. Представляю ужас этих людей, если бы в баре мне принесли стакан молока. Но самое главное, я никого не знал и не спешил знакомиться с членами клуба, занимаясь только тренировками. Наверняка со стороны было видно, что занятие это мне не особо нравится, и сумасшедшие догадки получили под собой почву. Забегая вперед, скажу, что когда освоил оружие, то вызывал в посетителях клуба даже некую оторопь. Во всяком случае, при моем появлении разговоры за столиками мгновенно затихали.
Пока я занимался стрельбой, произошло давно ожидаемое чудо. Ленка позвонила мне утром, сославшись на то, что вечерний звонок лишил бы меня сна. И это правда. Я заждался, и вот, наконец, кто-то из покупателей оплатил Ждуна. Железные Ленкины аргументы — позвонить, промониторить, выяснить — не очень помогли. Я весь чесался в предвкушении знакомства с везунчиком. Посылку, а точнее груз, я решил доставить лично, тем более, что заказчик находился недалеко. До Саранска четыреста пятьдесят километров, триста — по прямой. Это семь — восемь часов не торопясь. Если выехать на рассвете, в обед можно оказаться в столице Мордовии.
Признаться, я давно не ездил на «дальняк», отвык от разбитых дорог, да и проезд через Ульяновск не доставил большого удовольствия. В городе нет обводного шоссе, потому что навигатор уверенно повел меня через центр, где я застрял в пробке. Было утро, самый час пик, и мое продвижение казалось неоправданно медленным. В Саранск я приехал лишь к трем. Созвонившись с покупателем, я договорился о встрече, а сам направился в центр города, чтобы найти приличную гостиницу.
Саранск приятно порадовал, нет, даже шокировал добротной сталинской постройкой, но не увядшей, как в Самаре или Тольятти, а обновленной, с неким лоском. В моем городе осталось несколько районов той эпохи, это как раз было время строительства ГЭС, и часть Шлюзового и Комсомольского районов заполнены домами с лепниной и круглыми арками. Внутри — комнаты с трехметровыми потолками, на лестничном марше легко разойдутся два всадника. Но время безжалостно, и дома, даже после ремонта, выглядят тусклыми и серыми. Лишь весной, когда город зарастает зеленью, эти районы наполняются некой торжественностью. Саранск — дело другое. Было видно, что центр города перестраивался, но, как и в Минске, туда не шагнула современная архитектура. Центр полностью отдали под помпезные высотки из серого камня. В этом же стиле выполнены и интерьеры. Гостиница «Мордовия» очень напоминала здание рядом с Казанским вокзалом в Москве. Обычно приезжие путают его с университетом имени Ломоносова, но это всего лишь гостиница «Московская». Строгое мраморное здание в кремлевском стиле. Гостиница, в которой остановился я, была очень похожа. Такое же неуемное пространство и огромные двустворчатые двери, как в метро.
Немолодая женщина в красной жилетке, будто в казино, приняла от меня анкету и выдала ключ с тяжелым металлическим брелоком. Унести его случайно из гостиницы было решительно невозможно. Поднимаясь в номер, я подумал, почему бы не сделать номерок в форме гири? Было бы остроумно и не так смешно. Вообще, все окружающее имело какой-то налет советских времен, но без пошлости, осовремененный, что ли.
Я плюхнулся на огромную кровать и занялся тем, чем обычно не занимаюсь в своей жизни, а именно — просмотром телепередач. С трудом разобравшись в сложном пульте, я жал кнопки, и с удивлением обнаружил два местных телеканала. Через десять минут, окончательно вспомнив, почему никогда не смотрю телевизор, я благополучно его выключил. Становилось скучновато.
Мне показалось, что пора составить план действий. До настоящего момента я поступал спонтанно, по наитию, что приводило к накладкам, а иногда ставило меня в неудобные ситуации. Я впервые задал себе прямой вопрос: что хочу выяснить и что хочу получить от покупателя Ждуна?
По большому счету — я хотел убедиться, что моя теория справедлива, и научиться везению. Перенять опыт, так сказать. Разумеется, если везунчик таковым является.
Мне на какое-то мгновение стало страшно, а вдруг я ошибаюсь и ошибался все это время?
Нет, я мог ошибаться — но статистика?! Статистика, безжалостная стерва, именно с нее началась моя история. Есть люди, притягивающие несчастье, и, соответственно, должны быть их антиподы, ведь ангелы не могут существовать без дьявольских сил — это очевидно.
Мне неожиданно пришла интересная мысль: а как взаимодействуют гандурасы, или, по версии Быстрицкого, энтропики, и везунчики? Ведь по закону сохранения энергии их силы должны быть равны. И еще, везение — это порождение личности или социума?
Я попытался представить везунчика на необитаемом острове, у меня это слабо получалось. Но стоило только поменять воображаемого Робинзона на энтропика, я тут же увидел промокшие спички, кокос, упавший на голову, и морского ежа на пляже, на которого непременно наступит энтропик.
Если вспомнить рассуждения Ленки, то энтропики сознательно попадают в неприятности. Они создают условия, когда их, энтропиков, обязательно пожалеют. То есть они получат некие эмоциональные транзакции или, выражаясь современным языком, лайки. А получат они их — от везунчиков, логично и просто.
Ах, если бы в этом мире было просто. Из жизненного опыта я знал наверняка, что энтропик не пойдет к везунчику. Энтропик будет мочить жилетку такого же неудачника, обмениваясь с ним лайками и обсуждая, как все плохо. А везунчики будут хвастаться, как все хорошо, и тоже обмениваться лайками.
Было в этой мысли что-то привлекательно, будто я нашел нить, но никак не могу уловить ее суть.
Я представил, как достаю пачку купюр из бумажника и отдаю рыжему мужчине в костюме-тройке. Он довольно пересчитывает хрустящие банкноты, на которых я замечаю номинал: «Сто лайков».
— Могу обменять три к одному, — говорит рыжий.
— Почему? — возмущаюсь я.
— Потому что обчистить везунчика куда выгоднее, — смеется рыжий.
— В смысле?
— Ну так, я обчистил одного тебя, а собрать такое количество лайков можно лишь у сотни энтропиков.
— И что, у меня больше нет лайков? — к горлу подкатил тугой комок.
— Только эти, — рыжий протягивает мне тощую стопку банкнот.
— Леша, а мне лайки? — слышится знакомый голос.
Я оборачиваюсь и вижу Кристину. Она, в вечернем платье с открытыми плечами, протягивает мне ладошку.
— А мы с тобой тоже обмениваемся? — подавленно спрашиваю я.
— Конечно, — Кристина забирает у меня купюры и, свернув их в трубочку, отправляет в вырез декольте.
— А мне? — возмутился я и проснулся.
В номере было совсем темно. Судорожно обшарив карманы и найдя мобильник, я зажег экран и посмотрел время.
Облегченно вздохнув, я сказал в пустоту:
— Фух! Не хватало еще опоздать.
* * *
Дима Веселов полностью соответствовал своей фамилии. Он был веселым стройным парнем под тридцать, с приятной открытой улыбкой. Мне стало спокойнее на душе. «Такой приятный человек просто не может быть энтропиком», — рассудил я.
Но в воздухе с первой секунды нашего общения возникло какое-то напряжение. Несмотря на то, что он был, безусловно, рад моему визиту, впускать к себе и поить меня чаем Дима не торопился. Я тоже не спешил. Распаковав его посылку и рассказав обо всех приобретенных им гаджетах, я извлек коробочку с бережно упакованной фигуркой из полимерной глины.
К моему изумлению, Дима отложил ее в сторону, даже не взглянув. Очевидно, мое выражение лица было настолько красноречиво, что Веселов пояснил:
— Это сынишке подарок.
— И где он? — бестактно поинтересовался я.
— У матери, — пояснил Дима, — мы живем отдельно, при встрече передам.
Я непроизвольно скрипнул зубами.
— То есть его дома нет? — вопрос даже в моих ушах прозвучал глупо. Не заметить этого Веселов не мог.
— А что случилось?
Я колебался несколько секунд и наконец сказал:
— Понимаете, Дмитрий. Я ведь приехал ради этого. В смысле, ради того, чтобы передать Ждуна.
— Да? — не поверил Веселов.
— Знаю, звучит неожиданно и, может, где-то глупо. Но это правда. Вы когда-нибудь слышали про куклы Вуду? Это африканская религия, использующая связь между маленькой фигуркой и человеком, обычно для нанесения вреда.
— Разумеется, я об этом слышал, — сказал Веселов, впервые без улыбки.
— Просто об этом многие знают, — пояснил я, — но не все слышали об амулетах Гри-гри, той же религии. И тем более о буддийских фигурках чайных слонов, приносящих их владельцам невероятную удачу. Таких фигурок было несколько штук, и не каждый махараджа мог себе позволить владеть ею. Откровенно говоря, я большой любитель этой легенды и многие годы пытался найти документальное подтверждение.
— Вот как? — как мне показалось, с раздражением спросил Веселов.
«Господи, зачем же я вру»? — пронеслось у меня в голове, а вслух сказал:
— Да. Пока наконец не нашел настоящую фигурку. В Пакистане, случайно.
— И там вы ее купили на блошином рынке? — уже издеваясь, спросил Веселов.
— Нет, конечно, мне бы не хватило средств. Да и кто бы мне ее продал? Но я узнал новую легенду, как сделали эти фигурки. Ранее мне казалось, что они были из слоновой кости, а это кощунство, ведь слон священное животное для местных жителей.
«Господи, что я несу? Это же корова священное животное!» — Но собеседник не заметил, и я продолжал:
— Фигурки были сделаны из необожженной глины и очень мало походили на слонов. Но самое главное, я узнал ритуал их создания и так называемый эдох. Точного перевода «эдох» нет, но, приближенно, это смысл действия или, если хотите, принцип работы.
— И какой это принцип?
— К сожалению, не могу раскрыть его, — извиняющимся тоном сказал я, — клялся мамой и слово офицера давал.
— А вы офицер? — сощурился Веселов.
— В прошлом, — пожал я плечами, — а теперь этнограф-самоучка.
— И что же вы хотите, этнограф-самоучка?
— Изучить покупателя этой фигурки, только и всего. Хочу посмотреть, как изменится его жизнь к лучшему.
— А почему она должна измениться? — уже спокойнее спросил Веселов.
— Эта фигурка, — пояснил я, — фигурка Ждуна, сделана по такому же принципу, как и чайный слон.
— Это даже не слон, — возразил Веселов.
— Слон, в некотором смысле. Помесь слона, но это не главное. Я же вам говорил, что оригинальные фигурки со временем рассыпались и мало походили на слонов. Здесь очень важен эгрегор этого изделия, его аура и эдох.
— А если она навредит мне или сыну? — спросил Веселов.
— Если вы не верите в это, она никак вам не сможет навредить.
Веселов минуту колебался и наконец спросил:
— И что вы хотите? В смысле, как это должно быть, по-вашему?
— Не знаю, — честно признался я. — Когда ехал сюда, то думал, что это ваша фигурка. Если бы это было так, то, наверное, расспросил вас, как вы поживаете, а через неделю расспросил вас снова.
— Что мешает это сделать по телефону? — спросил Веселов.
— Здесь важен личный контакт. По телефону можно сказать что угодно. Можно выполнить объяснение формально, и я никогда не узнаю истину. А для меня, как для исследователя, это главное. Я не пытаюсь улучшить ваше благополучие и тем более не претендую на него. Надеюсь, вы понимаете?
— Понимаю, — согласился Веселов. — Но и вы меня поймите. Что скажет моя бывшая, если я приведу знакомиться с сыном постороннего мужчину?
— Мы могли бы ей этого не говорить, — предложил я, — скажем, встретиться где-то на нейтральной территории. Например, у меня в гостинице.
— Вы сами себя-то слышите? — возмутился Веселов. — Я поведу ребенка в гостиничный номер! Что обо мне, о вас могут подумать? К тому же моя бывшая все равно все узнает. Это настоящий Абвер, у нее уши по всему городу, а Саранск, к вашему сведению, это большая деревня.
— Что же мне делать? — спросил я.
— Сколько вы сможете оставаться в городе? — спросил Веселов.
Я неопределенно повел рукой.
— Да, в принципе, неделю свободно. Две при необходимости.
— Нет срочных дел? — удивился Веселов.
— Нет. Впрочем, мне можно работать откуда угодно. Я ведь администратор и, при наличии сети, справлюсь отсюда.
Было видно, что Веселову ответ не понравился, и все же он сказал:
— Я постараюсь вам помочь, хотя, если честно, вся эта история мне не нравится.
Я поспешно пожал его руку:
— Спасибо, вот мой телефон… — и запустил было руку в карман, но вспомнил, что, как обычно, у меня нет визиток. — Впрочем, давайте лучше вас наберу.
— Вы мне уже звонили сегодня, забыли?
— Точно, — согласился я. — Тогда откланиваюсь и жду вашего звонка.
— Да, — согласился Веселов.
Мне показалось, что он с облегчением закрыл за мной дверь.
Но, вопреки моим опасениям, ожидание не оказалось долгим. Только я успел добраться до гостиницы, как раздался телефонный звонок. Веселов сообщил мне, что уже завтра передаст сыну Ждуна и до вечера сообщит результат, а именно: разрешит ли его бывшая жена встречу со мной.
* * *
Утро началось совсем не так, как мне хотелось. Признаться, я плохо сплю. Всегда. Порой ворочаюсь до двух часов, считая баранов, а в восемь еле-еле открываю глаза. Я пробовал всевозможные матрасы, увеличивал размер кровати, спал с Кристиной в разных комнатах — ничего не помогает. Бессонница — это крест, который приходится нести по жизни.
То же самое произошло со мной в Саранске. Днем я случайно заснул, а это гарантированное ночное бдение, к тому же от Веселова я вернулся возбужденным и совершенно не хотел спать. Досмотрев какой-то стремный боевик по гостиничному телеку, мне показалось, что достаточно поздно. Но сон ожидаемо не приходил. Я ворочался до четырех и под утро сладко задремал, обещая себе, что не вылезу из постели раньше одиннадцати. Однако уже в девять в номер постучали. Стук был настойчивым, и, открывая, я смутно догадывался, кого увижу за дверью.
Так и есть, это были мужчина и женщина в форме то ли полиции, то ли егерской службы, я в ней никогда не разбирался.
— Гражданин Левин? — поинтересовался мужчина.
Я согласно кивнул.
— Нам необходимо задать вам несколько вопросов.
Честно говоря, я уже успел подумать, что сейчас мне покажут ордер и начнут вспарывать подушки, ища наркотики, поэтому неожиданно для себя спросил:
— Зачем?
— Этого мы не знаем, — сообщил полицейский.
В жизни я боюсь только одного: нелепости. Боюсь, что не сработает автоматика у шлагбаума на переезде, спасительная таблетка антивирусного препарата окажется поддельной, рюмка коньяка, выпитая на Новый Год, будет сделана в сызранских гаражах или то, что меня могут осудить по ложному обвинению. И, кажется, такой сценарий начал сбываться.
— Могу поинтересоваться, что произошло? — спросил я как можно миролюбивее.
— Можете, — согласился мужчина, — пока ничего не произошло, иначе бы вами занималось другое ведомство. А мы прибыли сюда прояснить кое-какие обстоятельства. И в первую очередь — цель вашего визита в славный город Саранск.
У меня в голове промелькнул ворох мыслей. Неужели Веселов донес на меня в полицию? Но зачем? Что он вообще мог сообщить и что криминального в моем поведении? Впрочем, в следующую секунду я понял что.
Любой мой ответ будет либо ложью, либо таковой покажется. Что бы я ни сказал, в это никогда не поверит чиновник или госслужащий.
В юности мне приходилось иметь дело с работниками комитета госбезопасности. Скажу больше, наши встречи были регулярными, как и в любом воинском подразделении, где есть особый отдел. Раз в месяц было принято вызывать солдат на дружескую беседу. Интересовались личной жизнью, спрашивали, кто что делал до армии и чем планирует заняться после нее. И вот однажды спросили: доводилось ли слышать радиостанцию «Голос Америки»? Позже я узнал, что мои сослуживцы всегда однозначно отвечали — нет. Но мне такой ответ показался наивным. Во-первых, все о ней слышали, это был общеизвестный факт. Во-вторых, мой отец любил поржать и долгими зимними вечерами слушал снятый с нашего Москвича автомобильный приемник. Его искренне забавляли глупые, как нам казалось, нападки на СССР. Кстати, потом я перенял у него эту привычку и развлекался просмотром украинских телеканалов.
Я чуть было не брякнул про отца с его острыми шутками в адрес Рейгана, так как считал его патриотом и нормальным, здравомыслящим человеком, способным распознать ложь. Хватило того, что я сказал, будто неоднократно слышал «Голос Америки» в эфире и знаю, что вражьи голоса вещают неправду о Советском Союзе. Особист тут же перешел из сонного состояния в возбужденное и заставил меня заполнить кучу объяснительных: где я слышал, на каких волнах, о чем шла речь, что из этого было ложью и как долго мой разум подвергался воздействию Запада?
Я сильно пожалел тогда и прекрасно понимал, что, если сейчас скажу правду, попаду в такую же ситуацию. Но непонятно было, что же мне все-таки инкриминируют и по какой причине возник такой пристальный интерес. Поэтому я постарался ответить как можно более обтекаемо:
— Я прибыл в Саранск, так как доставлял заказ, сделанный в моем интернет-магазине. Еще слышал много хорошего о вашем городе и хотел бы осмотреть местные музеи и достопримечательности, познакомиться с людьми, с целью расширения сети моего магазина провести маркетинговые исследования среди потенциальных посетителей, изучить спрос на продукцию и покупательскую способность.
— Это все? — недовольно спросил полицейский.
— Разве этого недостаточно? — переспросил я.
— Ничего не забыли? — наконец вступила в разговор женщина.
— Может, и забыл, — сказал я, — Разве могу вам обещать? Если бы я помнил, что забыл, то тогда бы вспомнил и сказал вам об этом, но если я этого не помню, то как могу знать то, о чем забыл?
Мужчина и женщина переглянулись.
— Вы не увиливайте, — пригрозил мужчина. — Собирались встретиться с Алексеем Веселовым в своем гостиничном номере?
— Кто это? — включил я несознанку.
— Это несовершеннолетний, мальчик, — предупредила женщина.
— Может и собирался, но никого я в свой номер не приглашал.
— А у нас другие сведения, — сообщил мужчина.
— Так предъявите их, — глядя в глаза полицейскому, попросил я.
— Мы не хотели допрашивать вас в участке, — сообщил полицейский, — но, судя по всему, придется.
— Значит, у вас нет оснований являться сюда? — переспросил я.
Мужчина и женщина снова переглянулись.
— Хорошо, — сказал я. — Давайте прекратим этот цирк. Мы с вами взрослые люди и видим, что перед вами не наркоман, не террорист, не уголовник и не педофил. Вы пришли сюда на каком-то основании, иначе бы вас тут не было. Так скажите мне, и я развею ваши подозрения.
— Мы здесь по заявлению гражданки Меркуловой, матери Алеши Веселова, — сказала женщина.
Настало время удивиться мне. Нет, я не удивился тому, что мать ребенка уже сменила фамилию, и тому, что, заботясь о нем, она сделала заявление в полицию. Но какая оперативность!
— Удивительно, — сказал я. — Вы знаете, по моему заявлению открыто уголовное дело в отношении хакера, получившего доступ к моему сайту два года назад. И вот уже год в московской полиции не находится свободного сотрудника, чтобы вызвать и допросить мерзавца.
— Сравнили тоже, — хмыкнул полицейский.
— Вообще-то там вполне реальная уголовная статья, парню грозит семь лет, и доказательств достаточно. Или вы имели в виду, что в Саранске у полицейских больше свободного времени?
Аргумент не понравился представителям закона.
— Мы лишь проводим проверку.
— И вы ее великолепно провели, — похвалил я. — Вы осмотрели меня, допросили и убедились, что Алексей Левин не представляет для мальчика никакой опасности. Теперь, чтобы закончить, нам необходимо провести очную ставку.
Я торопливо стал собираться.
— Что вы делаете? — спросил полицейский.
— Свою работу. Вы делаете свою, а я — свою. Мать ребенка сообщила вам о цели встречи?
— Нет, — растерянно сказал мужчина.
— Я вам о ней официально сообщаю. Мне необходимо опросить покупателя, доволен ли он покупкой. Мы сейчас поедем к нему, я проведу опрос, на этом инцидент будет исчерпан. Разумеется, никакого инцидента и не было в помине, но раз уж вы проявили такое рвение, то по логике должны удостовериться, что мое общение с ребенком не угрожает ему и его психике. Так ведь?
— Нет, не так, — возразил полицейский. — И не нужно здесь устанавливать свои порядки.
— Мы блюстители закона, — сказала женщина, — а не девочки по вызову. И не собираемся выполнять чужие распоряжения.
— Позвольте, — возразил я, — это я выполняю ваши распоряжения. Я еду с вами, чтобы наша встреча прошла под контролем органов правопорядка, а не приватно. Мне скрывать нечего, а вы уже потратили время, так что прошу.
Я открыл дверь номера и пригласил полицейских на выход. Последние к выходу не торопились, но, оставшись в номере одни, были вынуждены проследовать за мной.
Проходя ресепшен и видя обезумевшие глаза портье, меня подмывало заломить руки за спину и затянуть под нос «Мурку». Но представив, как к моему возвращению вещи сдают в бюро находок, а в мой номер заселяют следующего жильца, я осторожно положил ключ и сообщил, когда вернусь.
На улице мы полицейские замялись, они явно не хотели никуда ехать, а я не знал адреса. Впрочем, как оказалось, адреса не знали и они. Сделав несколько звонков по мобильному, мужчина долго объяснял, но больше слушал и кивал. Наконец он несколько раз сказал «есть», «так точно» и убрал телефон.
— Мы готовы вас отпустить, — сказал мужчина.
— А меня никто не задерживал, — возразил я.
— Это мне известно, — подтвердил полицейский. — Если бы вы немедленно уехали, было бы гораздо лучше для всех нас. Но я так понимаю, вы ехать не собираетесь?
Я отрицательно помотал головой.
— Тогда сейчас мы проедем до места проживания Алеши Веселова и проведем беседу. После чего вы покинете город.
— С одной остановкой, — сказал я, — мне необходимо купить газеты.
— Добро, — кивнул полицейский.
Прямо под знаком «остановка запрещена» был припаркован полицейский УАЗик. В нем находился скучающий шофер, при виде нас запустивший двигатель без лишних разговоров.
— В долину нищих поедем, — сказал полицейский.
Водитель даже не удивился адресу и тронул автомобиль.
— Газетный киоск не пропустите, — торопливо напомнил я.
Мы молча ехали несколько минут, пока УАЗик не остановился на автобусной остановке. Я сбегал до киоска «Союзпечать», так и не переименованного с Советских времен, и вернулся в автомобиль.
— Вы же не газеты купили, — блеснул наблюдательностью полицейский.
— Нет, — согласился я, но объяснять было долго и ни к чему.
— И про хакера солгали?
— Какого хакера? — не понял я.
— Так и думал, — разочарованно произнес мужчина.
— Ах, вы про того, которого допросить не могут? Отнюдь, все правда, и если бы предусмотрел, что это станет кому-то интересно, то захватил бы с собой бумагу о возбуждении дела.
— Расскажете? — спросил полицейский.
Я пожал плечами:
— Да что, собственно, рассказывать? — начал я. — Как-то раз открываю сайт, а там вместо главной страницы — вывеска: «Вас взломали. Хак-Фак». И прочие непристойности. Неприятно. Если у вас когда-то что-то крали, вы должны понимать. Осознание того, что посторонние люди копались в вашем белье, наносит в душу слой мелкодисперсной пыли. Хочется то ли чихнуть, то ли руки вымыть. К тому же простой магазина денег стоит, а самое главное, эти хакеры так обнаглели, что оставили ссылку на свой форум. В общем, я покипел пару дней и отнес заявление в полицию. Потом меня вызывали, но никаких подвижек не было. А год спустя приходит письмо, что дело закрыто, так как не удалось установить личность злоумышленника. Меня это еще больше взбесило. Обнаглевшие в конец хакеры на своем форуме выложили видео, как производили взлом. А их разыскать не могут. Тогда я принялся за поиски самостоятельно.
— Каким же образом? — переспросил полицейский.
— Погуглил. Вы не представляете, сколько информации можно найти в сети. Собственно говоря, можно найти все. Хотя хакеры народ осторожный и очень ценят свою анонимность. Но и я уже был не новичок. Злоумышленники совершили один странный ляп. Они разместили на моем сайте рекламу. Код, показывающий баннер или окно с рекламой. Я его изучил. Разумеется, понять, кому он принадлежит, не мог, однако для того, чтобы за рекламу злоумышленники получали деньги, система, тогда она называлась «Бегун», должна была идентифицировать показ, то есть в коде присутствовал уникальный номер. Практически любая платформа заработка содержит форму по восстановлению пароля, где вы вводите мейл и сбрасываете пароль, нужно только знать почтовый ящик. Однако даже среди моих друзей есть люди, которые множат свои электронные адреса и нередко бросают или забывают к ним пароли. Таким же дурачком прикинулся я и написал в службу техподдержки «Бегуна». Что забыл, с какого мейла регистрировал систему показов на моем сайте, что не могу восстановить доступ и сбросить пароль, что у меня остался только ИД номер, и прошу напомнить мой электронный адрес. В техподдержке не заподозрили неладное и сообщили мне мейл злоумышленника. Если бы у меня были полномочия правоохранительных органов, я бы запросил личные данные владельца. Но у меня таких прав не было, и пришлось продолжить поиск. Я тупо взял этот электронный адрес и вбил его в строку поиска. А дальше пошла очень неинтересная и кропотливая работа. Везде, где адрес находился, я делал выписки. Если это был аккаунт, выписывались все доступные сведения, если разговор — данные о собеседниках, упоминания или ссылки. После чего собиралась информация на собеседников, составляя круг подозреваемых. Почти сразу я определил, что владелец по фамилии Соломатин работает сисадмином в туристическом агентстве Москвы, и без труда нашел его рабочий телефон. Но интереснее был круг его знакомств. Я обнаружил несколько объявлений, где вместе с Соломатиным встречался другой электронный адрес: Снуп007 собака джимайл точка ком. Именно под ником Снуп007 было выложено видео взлома моего сайта. Я решил, что человек, скрывающийся за ним, считает себя Джеймсом Бондом, и ему не чуждо творчество репера Снупа Дога. Я нашел одноименные аккаунты в Каунт Стрек, это стрелялка такая. Но на этом расследование забуксовало. Сколько я ни копал, продвинуться дальше не удавалось. С момента взлома прошло уже больше года, следы остыли, а новых ошибок Снуп007 не совершал. Тогда я предпринял атаку. У меня был ряд сведений, в которых не было стопроцентной уверенности. Например, дата рождения Снупа. На хакерских форумах нашлись такие поздравления, однако это не значило, что при регистрации он указал реальную дату. Для хакера это слишком глупая ошибка. Однако мне ничего не оставалось, и я выложил всю информацию о Снупе007 в открытом доступе. Кто он, где живет, чем занимается и что сделал. Материалов накопилось много, но девяносто процентов информации были предположительные. Через пару недель информация попала в поисковики, а еще через неделю повалились досье на Снупа. Оказалось, что Снуп007, он же гражданин Усатов, за свою жизнь обидел немало хороших людей, готовых дать показания. Я получил даже сведения о его отце, пишущем пошлые рассказы, фото Усатова, где он живет и даже где скрывается. В отделение полиции я отнес толстый скоросшиватель и написал заявление о продлении расследования по вновь открывшимся обстоятельствам.
— И что? — поинтересовался полицейский.
— Ничего, — сказал я. — Он в Москве, я в Тольятти. Арестовать его работники моей полиции не могут, а запросы в этот город-герой игнорируют чиновники.
— Сожалею, — сказал полицейский.
— Не стоит, — ответил я. — Сейчас бы я не поступил столь эмоционально и, признаться, очень рад нерасторопности наших правоохранительных органов.
— Почему же? — удивился полицейский.
— Жизнь — штука длинная, — философски растянул я. — Рано или поздно мне могут понадобиться преступные навыки господина Усатова. А нанимать хакера за деньги — это как пускать козла в огород.
— Что вы имеете в виду?
— У хакера есть только одна философия — его анонимность, без нее это просто специалист. Причем плохой специалист, не сумевший остаться инкогнито. И вот, если вы нанимаете хакера, которого не держите за яйца, прошу прошения, мадам, — я бросил взгляд на женщину-полицейского, — он с вероятностью девяносто девять процентов подсунет вам липу, либо сольет вашу же информацию, а может и другую свинью подложить. Безнаказанность порождает такое поведение, да собственно, мой рассказ — этому подтверждение. Однако, когда хакер знает, что в течение минуты в глазах интернет-сообщества и с моей помощью может превратиться в прыщавого подростка, не станет делать глупостей.
Выдержав паузу, я спросил:
— Я так понимаю, вы приехали ко мне по протекции нового папы? Это самое разумное объяснение.
Полицейский неохотно кивнул.
— Не волнуйтесь, я умею разговаривать с людьми, считай десять лет в торговле.
— Приехали, — сообщил водитель.
Машина остановилась возле празднично оштукатуренного особняка. Небольшая аккуратная лужайка радовала глаз, восточного вида мужчина изображал садовника.
Я почувствовал неприятное волнение, как если бы готовился прыгать в холодную воду. Вот еще стою на берегу, и пока мне тепло и сухо, но я уже знаю, что произойдет через секунду, и колени предательски дрожат.
К моей радости и удивлению, инициативу на себя взяла женщина-полицейский. Она прошла впереди и, встретившись на пороге с блондинкой в стиле а-ля Мерлин, завела тихий разговор. Несмотря на то, что нас разделяли несколько метров, я ни слова не разобрал. Блондинка тоже не стала повышать голос, и сцена мне начинала казаться смешной.
«Неужели Алеша спит? — подумал я. — Не слишком ли много заботы вокруг мальчика?»
Блондинка повернулась, и тут же стало понятно, что родинка под ее губой нарисована. Она так же тихо сказала, но на этот раз я расслышал:
— В присутствии полиции.
Я ожидал услышать что угодно, только не это. Почему — не знаю. Мое воображение нарисовало сцену уговоров, скандала, истерики, но то, что мама Алеши согласится, да еще шепотом, я никак не ждал.
Вместо ответа я кивнул и прошел в дом. Женщина-полицейский последовала за мной. Мы разделись в большой прихожей, и уже ожидаемо я получил потрепанные мохнатые тапочки.
— Проходите в детскую, он там, — сказала блондинка.
Детская оказалась на первом этаже. Мама Алеши что-то сказала ему на ухо и, поцеловав в лоб, удалилась из комнаты. Было понятно, что времени много не предоставят, но в голове, не переставая, кружила мысль: «Как и почему?» Я не знал, почему мама Леши согласилась на встречу, и этот вопрос не давал покоя.
— Здравствуйте, — сказал мальчик.
— Здравствуй, Леша, — сказал я. — Мы с тобой вроде как тезки. Меня зовут Алексей Левин. А эта тетя меня сопровождает по Саранску. Надеюсь, ты ее не боишься?
— Нет, — сказал Леша. — Мы давно знакомы.
Меня это удивило, и я смерил женщину-полицейского взглядом, а она ответила мне вопросительной миной: мол, что такого?
Я перевел взгляд на Лешу. Заскучав от нашего разговора, он сел за настольный хоккей и пытался провести шайбу в штрафную площадку противника. У меня возникло отчетливое чувство дежавю. Я вспомнил, что видел подобную сцену в фильме «Игрушка», где Пьер Ришар разговаривает с сыном своего босса. И мальчик очень похож на него и по возрасту, и внешне, и я пытаюсь говорить, а он делает вид, что не слушает.
— Ты знаешь, зачем мы здесь? — спросил я без подготовки.
— Да, — ответил мальчик. — Вы хотите задать мне какие-то вопросы.
— И ты ответишь на них?
Алеша пожал плечами:
— Если смогу.
Я подумал, как же часто он попадает в подобные ситуации, если так спокоен. Любому малышу его возраста не удалось бы скрыть смущения, но он ведет себя совершенно естественно.
— Тебе часто везет? — спросил я.
Леша впервые задумался.
— Нет, — сказал он. — Редко. Я часто проигрываю.
— Ты сейчас про игры говоришь?
— Ну да.
— А в жизни? — уточнил я. — Бывает такое, что все получают двойки, а ты один пятерку?
Леша покачал головой.
— Ну это же не везение. Просто мне легко дается учеба.
Молчавшая до этого женщина-полицейский сказала:
— Вы разве не о покупке должны спрашивать?
Я покраснел, а мои глаза налились кровью, во всяком случае мне так показалось. Увидев это, женщина как-то быстро успокоилась и перестала вмешиваться в разговор.
— Ты не выигрывал в лотерею, в лото? — спросил я.
— Нет, — без паузы ответил Леша.
— Хочешь попробовать? — предложил я.
— Нет.
— А мне поможешь сыграть?
— Во что? — не понял мальчик.
— В лотерею, — я достал из кармана билет, купленный на остановке. — Вот тут нужно зачеркнуть шесть чисел в любом месте.
— Почему вы сами не зачеркнете?
— Зачеркну, — согласился я. — Но это будет мой билет, а мне хотелось, чтобы твой билет заполнил ты.
— Давайте, — мальчик протянул руку и быстро вымарал шесть чисел в квадратном поле. — Вам это зачем?
— Я предполагаю, что ты очень везучий мальчик. И хочу убедиться, что прав.
— Но вы же не сможете, — Леша улыбнулся. — Вот если бы я нашел пиратский клад!
— Думаю, ты найдешь, — сказал я. — Только нужно поехать в Турцию или Грецию.
Мальчик засмеялся:
— Там не было пиратов. А вам незачем кого-то просить заполнить лотерею.
— Почему? — удивился я.
— Потому что вы тоже везучий человек. Просто этого не замечаете. Вы же раньше никогда не покупали лотерею?
— Нет, — согласился я.
— И не знаете, сколько стоит бутылка молока.
— Нет.
— И сколько стоит буханка хлеба.
Я задумался. Да, молоко я давно не покупал, но хлеб — должен помнить, ведь бывает, захожу в булочную. Однако последняя цена, которую я отчетливо вспоминал, была двадцать копеек за буханку, и относилась она к прошлому столетию.
— Обычно жена это покупает, — оправдался я.
— А сколько стоит мороженое?
— Мороженое? — не понял я.
— Ну, хорошо, — сказал Леша. — Сколько стоит бутылка водки?
Я снова задумался, не столько над тем, сколько стоит водка, как над тем, почему мальчик построил такой странный ряд вопросов.
— Обычно я не пью водку.
— Вы счастливый человек, — подытожил Леша.
— Почему же? — спросил я.
— Вы не знаете, сколько стоит жизнь, живете в свое удовольствие, не заботясь о завтрашнем дне.
Да, во многом Леша был прав, но насколько не писалась эта фраза с десятилетним мальчиком, словно взрослый мужик ляпнул.
— Тебе так папа говорит? — догадался я.
Женщина-полицейский подняла ушки.
— Взрослые, — обтекаемо ответил Леша.
— А у тебя есть мечта?
— У всех она есть.
— И у тебя? — допытывался я.
— Повзрослеть… наверное, — неуверенно сказал Леша. — А у вас?
Я не ожидал вопроса и тоже задумался.
— Наверное, быть счастливым, — сказал я.
Леша отрицательно покачал головой.
— Это неправильная мечта.
— Почему? — не понял я.
— Ну сами посудите. Если вы все время будете хотеть быть счастливым, то будете несчастны всегда.
— Да, — согласился я, — быть взрослее как-то безопаснее, хотя мне уже некуда расти.
— Не беда, — согласился Леша, — наверняка вы знаете много занятий, которые делают вас счастливее. А мечта может быть далекой, главное, чтобы она была.
— И чтобы мне нравилось идти к ней, каждый день, — подытожил я.
Было в простом, наивном изречении мальчика что-то большое. Что-то важное, что-то, чего я пока не понимал.
Дверь тихо отворилась, и в комнату заглянула мама Леши.
— Вы закончили? — спросила она.
Женщина-полицейский подступила ко мне.
— Да, — согласился я. — Давай, Леша, прощаться. Тебе еще не передали фигурку Ждуна?
— Нет, — ответил мальчик, — еще нет.
— Когда ты ее получишь, то наверняка заметишь, что мир изменится к лучшему.
— До свидания, — мальчик быстро протянул руку, и я осторожно пожал его тонкие пальцы.
— Пока, — сказал я, и вышел из комнаты в сопровождении женщин.
|
|
